мантры нефритового кролика
сказки
Владимир Антропов
 |
Ветки тишины Вечерний Гондольер Журнальный зал ЖЖ |
|
. . . И в чем моя вина?.. - На станции печальной Вода на проводах, билеты на снегу - Пора, пора... А я последней тайны И глаз ее постигнуть не могу. Протянутся к стеклу - горючих улиц пальцы А там, в купе, в оглохшем сердце шпал - Немым стеклом уже не отозваться По плечи срезанным - уж дольник зашептал. Но вздрогнет - и тогда - в каком-нибудь случайном Лице: Что - в никуда, что дверец крепок хруст - Не холодом земли - всея земли печалью Не разомкнуть сведенных снегом уст. Лишь теплый слой стекла, оплавленный ладонью, И огонек растерянный - как будто бы отняв От раны лоскуток, - протянут изумленно И страшные глаза поднимут на меня...
. . . Обезлюдело ненастье. Иней... Иней... Провода... Много ль выпадало счастья? - Отвечает: навсегда... И судьба бредет навстречу, Буквы хлебные кроша. - Навсегда ль? - Любовью млечной Не надышится душа... Свиток - словно незнаком мне - Слиток меди и вина... Дышит дождик тихий, темный, Лужи меряет до дна...
Вода Закроет том полуночная чтица, Страницу отогнет - в заглавии: "Беда". Почуяв тень в окне, метнется тенью птица, По улицам весны прошествует вода. Уже вот-вот начнут ломиться тяжко в двери, И, весь под спудом сна и ласковой вины, Ты слышишь их шаги, мальчишески не веря, Что город - взят, обезоружен, смыт, Что город - стерт, что вырвана страница, Лишь зеркало воды и птица невпопад. Закроет черный том полуночная чтица, И смолкнет речь и залепечет - сад, Запричитает в терпкой перебранке С дождем - рябин бессонный часовой, Зажав рукой сочащуюся рану, Последний на земле родной, еще живой, И, связан по ногам, глаза не поднимая, Не разнимая век, не открывая уст, Ты слышишь, как бредет, от края и до края, - Как властвует небесный златоуст, Как намокает плач, как густ небесный окрик "Пади!" "Пади!" - и, робко торопясь, Притянешь белый лист и ропщущею охрой Наносишь слов кощунственную вязь...
. . . И в этом обмороке ясном В шуршащей листьями тиши Так медленно и ежечасно Меняется язык души. Все ветхим ангелом ветвисто В испуге страшной слепоты На землю сыплет крылья-листья И молит дочитать - листы И тонкий наст, и вмерзший остов Кленовой кисточки льняной, И клонит искренние звезды Над хрусткой вестью ледяной Но перехватит знаки иней Дыханье - кашель, капли - лед И иероглифы немые Душа уже не разберет Заплатишь горьким безучастьем Ослепшей мудрости аллей, А те все водят бледной пястью По льду - все медленней, все - злей...
. . . Не спастись нам, дитя, понарошку, Нам никто на поможет, дитя!.. Нам и жизни осталось немножко - Этой мягкой малины лукошко Да притихшая песнь соловья... Не бранят нас. Не любят. Не знают... Кровь с ладоней - лисица слизнет. Ты так рано узнала, что ранит Не желание, а - зиянье И что рана - не заживет... Я утешить тебя - не умею. И спасти нас уже - не берусь. Спи. Пусть ветер осеннюю свеет Колыбельную над постелью. Спи, дитя. Колокольчик. Грусть... |
